Надобно быть художником и сумасшедшим, игралищем бесконечных скорбей, с пузырьком горячего яда в корне тела и сверхсладострастным пламенем, вечно пылающим в чутком хребте (о, как приходится нам ёжиться и хорониться!), дабы узнать сразу, по неизъяснимым приметам — по слегка коша́чьему очерку скул, по тонкости и шелковистости членов и ещё по другим признакам, перечислить которые мне запрещают отчаяние, стыд, слёзы нежности — маленького смертоносного демона в толпе обыкновенных детей: она-то, нимфетка, стоит среди них, неузнанная и сама не чующая своей баснословной власти.
— Владимир Набоков, Лолита
Грибо, повинуясь своему коша́чьему инстинкту самосохранения, вскарабкался на хозяйку и совершил гигантский прыжок в безопасность прямо с ее головы.
— Терри Пратчетт, Ведьмы за границей
Крохотному коша́чьему мозгу Грибо показалось, что она пытается изменить форму, но он не собирался терпеть подобного безобразия от какой-то там мыши, пусть даже нацепившей крылья.
— Терри Пратчетт, Ведьмы за границей
Любовь ли к коша́чьему племени, забота ли о его сохранности довела ее до этаких крайних мер?..
— Салман Рушди, Дети полуночи
Убитый зверь оказался сабельным львом, хотя по телосложению походил и на медведя; только форма головы и лап выдавала его принадлежность к коша́чьему семейству.
— Владимир Обручев, Плутония. Земля Санникова