– Mon cher Boris,[120] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въе́хала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухова. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из-под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен.
— Лев Толстой, Война и мир
Через полчаса машина свернула на большой Новозайцевский тракт и, не уменьшая хода, въе́хала в село.
— Илья Ильф, Двенадцать стульев. Золотой теленок
На другой день, около двух часов пополудни, во двор того дома, где обитали господин Зеленьков и Юлия Николаевна Бероева, с грохотом въе́хала щегольская карета и остановилась у выхода из общей лестницы.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Карета въе́хала во двор богатого барского дома, предназначенного не для отдачи в наем под жильцов, но для широкого житья на большую ногу одного только аристократического семейства, и остановилась у маленького, непарадного подъезда, в одном из уголков образцово чистого двора, куда указал извозчику ливрейный лакей в красном камзоле и коричневых штиблетах.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Одна рука крепко держит за шиворот голубую рубаху с помпадуровым галстуком, другая, сжавшись в кулак, дважды въе́хала в Ванюшкину физиономию.
— Надежда Тэффи, Ведьма