У Блуменбаха описан только первый вид, большей величины, и она названа не настоящею сумеречною ба́бочкою, вероятно, потому, что хотя у нее крылушки длинны и она складывает их, как сумеречная бабочка, в треугольник, но усы толстые, булавообразные[13] и летает она хотя мало, но днем, а в сумерки мне не случалось ее видеть.
— Иван Тургенев, Белый пудель
По Блуменбаху, я мог признать ее Крушинною (Ligustri) сумеречною ба́бочкою, названною им так потому, что водится на растении крушине, испанском бузняке, но я ее не определяю и не называю положительно; верхние ее крылушки у Блуменбаха вовсе не описаны.
— Иван Тургенев, Белый пудель
коварная жизнь является ему сперва в виде теплой материнской груди, потом порхает перед ним ба́бочкою и блещет ему в глаза радужными цветами; она печется о его сохранении и совершенном устройстве его души, как некогда мексиканские жрецы пеклись о жертвах своему идолу; дальновидная, она дарит младенца мягкими членами, чтоб случайное падение не сделало человека менее способным к терзанию; несколькими покровами рачительно закрывает его голову и сердце, чтоб вернее сберечь в них орудия для будущей пытки; и несчастный привыкает к жизни, начинает любить ее: она то улыбается ему прекрасным образом женщины, то выглядывает на него из-под длинных ресниц ее, закрывая собою безобразные впадины черепа, то дышит в горячих речах ее; то в звуках поэзии олицетворяет все несуществующее; то жаждущего приводит к пустому кладезю науки, который кажется неисчерпаемым источником наслаждений.
— Владимир Одоевский, Русские ночи
Не бросался ли я на старости лет моих за тою ба́бочкою, которую ты хвалила?
— Павел Бажов, Сказки русских писателей