Это была та самая А́ннушка, что в среду разлила, на горе Берлиоза, подсолнечное масло у вертушки.
Обед был хорош, стол заботливо убран; А́ннушка с утра хлопотала.
К слову «А́ннушка» привязались слова «подсолнечное масло», а затем почему-то «Понтий Пилат».
Несмотря на противодействие Сергея Львовича, А́ннушка приведена.
Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана Николевича вцепилось одно слово: «А́ннушка»...
Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана Николевича вцепилось одно слово: «А́ннушка»...
– Мне ли червонцев не знать, – отвечала А́ннушка.
Тут следователь замахал на Аннушку пером, потому что она порядком всем надоела, и написал ей пропуск вон на зеленой бумажке, после чего, к общему удовольствию, А́ннушка исчезла из здания.
– Стихотворец и всегда лицо публичное! – сказал он ей. А́ннушка была на сносях.
Хлебнув воздуху, А́ннушка улыбнулась.