«Monasterium sine libris[18], – подхватывая, повел Аббат, как будто забываясь, – се подобствует граду без воев, кремлю без стратигов, я́ству без приправ, трапезной без яств, без трав вертограду, лугу без соцветий, дереву без листвия… И наше братство, возрастая, стоя на двух заповедях – тружения и молитвословия, – всему знаемому миру является как свет, как поместилище науки, как воскрешение древнейшей мудрости, спасенной от бедствий многих: пожаров, грабежей, земли трясений; мы как бы кузня новейшей письменности и как хранилище вековечной… О, вам известно, до чего сумрачны наступившие годы; не выговоришь, не краснея, о чем недавно Венский совет был вынужден напомнить народам!
— Умберто Эко, Имя розы
Когда едят что, кроются от бесермен, чтобы не посмотрел кто в горнец и в я́ству; а только посмотрит кто, и они той яствы не вкушают.
— Иван Лажечников, Ледяной дом. Басурман
Тучные луга потаптываются многочисленным скотом, на я́ству и работу человеком определяемым.
— Александр Радищев, Путешествие из Петербурга в Москву
Учил клюкою и пестом, чем в ступе толкут, и кочергою, и поварнями, в чем я́ству варят, и рогаткою, чем тесто творят… Того ради тело мое начальник изъязвлял, чтобы душа темная просветилась… Коромыслом, на чем ушаты с водою носят, тем древом из ноги моей икра выбита, чтобы ноги мои на послушание готовы были.
— Алексей Толстой, Петр Первый