Книга сама собой распахнулась, как шкатулка, яви́в на обозрение разрозненные выцветшие листки бумаги – голубые, желтоватые, серые, испещрённые ржавыми строчками, бурыми записями, которые нацарапало стальное перо.
— Антония Байетт, Обладать
Были господа, которые вдруг взвились со своих сидений, и снова на них рухнули, и снова вскочили, оглушительно сопя и сжимая в руках рукояти шпаг, словно хотели вытащить их из ножен и, уже вытаскивая снова совали их в ножны, так что стояли лязг и треск; были другие, молча устремлявшие глаза к небу и судорожно сжимавшие руки для молитвы; и монсеньор епископ, словно ему стало дурно, наклонившись всем телом вперед, уткнулся головой в колени, и зеленая камилавка кубарем слетела с его головы: при этом ему вовсе не было дурно, но впервые в жизни его обуял религиозный восторг, ибо на глазах у всех свершилось чудо: Господь Бог самолично удержал руку палача, яви́в ангельскую сущность того, кого свет принимал за убийцу, — довелось же такому произойти еще в восемнадцатом веке.
— Патрик Зюскинд, Парфюмер. История одного убийцы
Последним отчаянным рывком он высвободил голову, яви́в свое длинное, слабое лицо – такие лица бывают у существ, живущих в глубинах океана.
— Мервин Пик, Замок Горменгаст
Последним судорожным усилием сунув сверток в руки матушки, пришелец рухнул под ноги ведьмы, яви́в взору оперение всаженной глубоко в спину арбалетной стрелы.
— Терри Пратчетт, Вещие сестрички
И вот эти первые пришли, яви́в такое величие души, такую силу характера, что правительство не посмело в своем официальном донесении ни унизить их, ни заклеймить позором; Николай ограничился жестоким наказанием.
— Александр Герцен, Кто виноват?