Девушка обиделась, и в ответ сама плюнула на рассказчицу, затем уже обе «в це́пки» принялися, и поднялася женская драка, самая упорная из всех возможных драк, доходящая до мелочного, шпилько-булавочного, но тем не менее ужасного ожесточения.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
Одна в нетерпении рвала кусок у другой; другая торопилась поскорее залпом выпить спрошенную за буфетом посудину водки; третья выхватывала от нее эту посудину; четвертая с жадностью накидывалась на пироги и селедки, выставленные за буфетом, и в довершение всего подымался крик, перемешанный с крупной руганью; иногда женщины эти в це́пки бросались друг с дружкой, дело доходило до драки.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
– Эх ты, ноздря! – с величайшим презрением брякнула, наконец, одна из спорщиц, и это слово, как фитиль, приложенный к пороху, произвело взрыв: обе кинулись в це́пки, поднялась драка, полетели клочья.
— Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы
А вот теперь и говорю, и скажу ишо больше: по ихней милости они такой труд учитывают, какой на виду, ну, скажем, ремонт плугов, пропашников, словом, инвентаря видимого, а что касаемо мелочей, скажем, ковка лошадей, или подковы делаешь, или це́пки, пробои на амбары, петли разные и протчую мелочь — они ее никак не учитывают и слушать про нее не хотят.
— Михаил Шолохов, Поднятая целина
Никаких цепей у меня, конечно, нету, окромя старой це́пки, какой когда-то кобеля привязывал, это когда я ишо в богачестве проживал, но есть старуха, а это, братцы мои, похуже всяких цепей и каторжанских колодок… Но я и старуху вовсе не собираюсь терять, пущай живет при мне, бог с ней, но ежели она будет препятствовать мне и становиться поперек моего прямого путя к коммунизму, то я мимо нее так мигну, что она и ахнуть не успеет!
— Михаил Шолохов, Поднятая целина