Трое ненавидевших Клевинджера людей говорили на его родном языке и носили форму его родины, но их лица дышали такой непреклонной враждебностью к нему, что он вдруг понял: нигде в мире — ни в фашистских та́нках, ни в самолетах, ни в подводных лодках, ни в блиндажах среди нацистских пулеметчиков, артиллеристов или огнеметчиков, даже среди самых опытных зенитчиков противовоздушной дивизии Германа Геринга и самых мерзких подонков из мюнхенских пивных, — и вообще нигде нет на земле таких людей, которые ненавидели бы его сильнее, чем эти трое.
— Джозеф Хеллер, Уловка-22
Сейчас он с грустным выражением лица доложил верховному, что две наших армии — 62-я и 64-я остро нуждаются в подкреплениях: у немцев большое превосходство в та́нках и самолетах.
— Александр Золототрубов, Зарево над Волгой
Фон Вейхс по телефону мне сам об этом говорил… Значит, не все дело в та́нках, надо лучше воевать, а не бежать с поля боя, едва русские «катюши» дадут залп.
— Александр Золототрубов, Зарево над Волгой
— Что же это за недостатки? — спросил генерал Федоренко и сам же ответил: — Во многих та́нках не оказалось запасных траков, запасных баков с горючим, полного боекомплекта.
— Александр Золототрубов, Зарево над Волгой
Словом, наши войска не имели больших преимуществ, они уступали противнику в людях и та́нках, но превосходили его в артиллерии и минометах в 1,7 раза, в самолетах в 3 раза.
— Александр Золототрубов, Зарево над Волгой