На большом столе посреди комнаты, на вязаной красной с желтым салфеточке, лежала нарядная большая библия, а у окна возле маленького столика с корзиночкой для вязанья на коленях, с дряхлой пучегла́зой болонкой у ног сидела пожилая женщина в черном тюлевом чепце, в черном шелковом платье, в темно-серых вязаных митенках [Митенки – женские нитяные перчатки с открытыми пальцами.].
— Уильям Коллинз, Женщина в белом
А все из-за этой пучегла́зой...
— Даниил Мордовцев, Державный плотник
И характером они рознились одна от другой, как и лицами: на прозрачном, еще детски-кругленьком, не удлинившемся до длинноты возмужалости личике Насти и в ее голубых, таких же прозрачных и светлых глазах отражалась ее, если можно так выразиться, прозрачно-чистая душа, ее откровенность, быстрая восприимчивость и такая же впечатлительность, болтливый розовый ротик постоянно обнаруживал частые, белые и мелкие, как у мышонка, зубы; у Ларисы же на смуглом, матовом лице и в больших черных, с большущими белками, но как будто усталых глазах не все отражалось, что шевелилось под черною, обвитою в два жгута вокруг головы косою и под лифом черного платья, она была сдержаннее своей пучегла́зой подруги, молчаливее, замкнутее и поглубже по самому содержанию.
— Даниил Мордовцев, Державный плотник