В таком слове ударение следует ставить на слог с последней буквой А — первоначАльным.
Было в высшей степени интересно созерцать, как мистер Пиквик исполнял свою роль в этой церемонии; наблюдать мучительную тревогу, с какой он замечал, что человек, скользящий сзади, настигает его с неминуемым риском сбить с ног; видеть, как он постепенно умеряет скорость, сообщенную движению первонача́льным разбегом, и медленно поворачивается на катке лицом к тому месту, откуда начал бег; взирать на лучезарную улыбку, которая освещала его лицо, когда он добегал до конца дорожки, и на стремительность, с какою он, проделав это, поворачивал и бежал вслед за своим предшественником.
— Чарльз Диккенс, Посмертные записки Пиквикского клуба
Но подобные колебания не находили поддержки, и ее решительно возвращали к первонача́льным показаниям.
— Иэн Макьюэн, Искупление
Соединение «пассивного» и «метафорического» сопровождает социально-политический ход событий, который самой логикой своего развертывания влиял на меня метафорическим образом – например, из эпизода, озаглавленного «Указующий перст рыбака», можно, читая между строк, извлечь неизбежную связь между стремлением новорожденного государства побыстрей достичь зрелости и стать вровень с другими, взрослыми, и моим первонача́льным безудержным ростом… Далее, наречия «пассивно» и «буквально», через дефис, обозначают все те моменты, когда события в жизни страны оказывали непосредственное давление на мою жизнь и жизнь моей семьи – в эту рубрику можно внести замораживание активов моего отца, а также взрыв резервуара Валкешвар, приведший к великому нашествию кошек.
— Салман Рушди, Дети полуночи
И тут мы обнаружили, что запутались и уже не можем соотнести свое положение в пространстве с первонача́льным – с восточной башней.
— Умберто Эко, Имя розы
Была где-то на его боевом пути та незаметная развилка, где он со своим первонача́льным образованием военного фельдшера и партийным стажем – с весны семнадцатого года – мог бы волей судьбы, а точней сказать, партии, пойти в те годы не по строевой, а по комиссарской стезе.
— Константин Симонов, Последнее лето