У Клеменцы всякая работа кипела в руках, а в карманах его широченного, обви́сшего складками пиджака ― он уже смолоду любил носить просторную одежду, хотя и не успел еще сильно раздобреть, ― нашелся нужный для раскройки инструмент.
— Марио Пьюзо, Крестный отец
Лопатками, корнями волос ощутил ее пальцы, а свои послал вниз, в складки обви́сшего купальника, но тут она перехватила мою руку.
— Джон Фаулз, Волхв
Болезнь обезмускуливала этого человека постепенно; элементарнейшее движение руки, каждый шаг, артикуляция слова, стоили – что ни день – все больших и больших усилий, и по мере того, как воля закалялась и, концентрируясь в борьбе за выявление, непрерывно интенсифицировалась, круг действий – что ни день – стягивался: тело обезмускуливалось и расслаблялось, пока дух этого человека не оказался как бы накрепко завязанным внутри мешка из кожи и жира, безвольно обви́сшего и почти бездвижного.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка
Болезнь обезмускуливала этого человека постепенно; элементарнейшее движение руки, каждый шаг, артикуляция слова, стоили – что ни день – все больших и больших усилий, и по мере того, как воля закалялась и, концентрируясь в борьбе за выявление, непрерывно интенсифицировалась, круг действий – что ни день – стягивался: тело обезмускуливалось и расслаблялось, пока дух этого человека не оказался как бы накрепко завязанным внутри мешка из кожи и жира, безвольно обви́сшего и почти бездвижного.
— Сигизмунд Кржижановский, Клуб убийц Букв
Болезнь обезмускуливала этого человека постепенно; элементарнейшее движение руки, каждый шаг, артикуляция слова, стоили – что ни день – все больших и больших усилий, и по мере того, как воля закалялась и, концентрируясь в борьбе за выявление, непрерывно интенсифицировалась, круг действий – что ни день – стягивался: тело обезмускуливалось и расслаблялось, пока дух этого человека не оказался как бы накрепко завязанным внутри мешка из кожи и жира, безвольно обви́сшего и почти бездвижного.
— Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка