Париж – средоточием искусств и цивилизации, король – мона́рхом, монсеньор епископ – святым прелатом, помощник прокурора – красноречивым представителем обвинения, защитительная речь – словесами, коим мы только что внимали, век Людовика XIV – великим веком, театр – храмом Мельпомены, царствующая фамилия – августейшей нашей династией, концерт – музыкальным празднеством, начальник военного округа – доблестным воином, который и пр., воспитанники семинарии – нашими кроткими левитами, ошибки, вменяемые прессе, – клеветой, изливающей свой яд на столбцах печатных органов, и пр., и пр.
— Виктор Гюго, Отверженные
– И не забудьте, что такого человека, – продолжал джентльмен, внушительно указывая пальцем на мистера Уопсла, – что такого человека могут назначить в состав присяжных по этому самому делу и он, столь сильно опорочив себя, может возвратиться в лоно своей семьи и спокойно уснуть после того, как дал присягу, что будет разбирать спор между нашим августейшим мона́рхом-королем и подсудимым по совести и справедливости и вынесет беспристрастное решение на основании показаний и да поможет ему господь!
— Чарльз Диккенс, Большие надежды
Ланкрский король Гобно Рыжий считался мона́рхом крайне неприятным и вошел в историю только благодаря созвучию его имени с известным крайне неблаговонным продуктом.
— Терри Пратчетт, Ведьмы за границей
преступлениях, которые так были велики, что их бы не искупили все прежние заслуги «Алексашки» пред грозным мона́рхом.
— Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом
Иловайский же, кроме любви к России, знаменуемой для него ненавистью к инородцам, любви к монархии вплоть до суда над мона́рхом, ничего не знал и не хотел знать.
— Марина Цветаева, Проза