С помощью моего носа (он хоть и утратил силу, которая столь недавно позволяла ему творить историю, зато обрел другие, не менее полезные свойства), развернув его в сторону прошлого, я вдыхаю воздух де́дова дома в дни, последовавшие за смертью жужжащей надежды Индии; и сквозь годы долетает до меня странная смесь запахов: беспокойство, душок скрытности, связанный с расцветающими романами, и резкая вонь властного любопытства моей бабки… пока Мусульманская Лига ликует, разумеется, тайно, при виде поверженного противника, деда моего можно найти (мой нос его находит) в кабинетике, который он называет «вместилищем грома»: там он сидит каждое утро со слезами на глазах.
— Салман Рушди, Дети полуночи
Я выразил свое одобрение, хотя, по правде сказать, не видел никакой прелести в грязно-зеленом клочке петербургского неба, и перебил Де́дова, начавшего восхищаться еще каким-то «тонком» около другого облачка.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
За Де́дова я очень рад; он получил большую золотую медаль и скоро уезжает за границу.
— Всеволод Гаршин, Красный цветок
В маленьком закоулке, между стеною де́дова дома и забором Овсянникова, росли вяз, липа и густой куст бузины; под этим кустом я прорезал в заборе полукруглое отверстие, братья поочерёдно или по двое подходили к нему, и мы беседовали тихонько, сидя на корточках или стоя на коленях.
— Максим Горький, Сказки об Италии и не только…
До слуха его ещё долетали дрожащие, жалкие ноты де́дова голоса, плутавшие в сонном и знойном воздухе над станицей.
— Максим Горький, Сказки об Италии и не только…