Он сидел на своем кресле, то прямо устремив глаза вперед себя, то оглядывая входи́вших и выходивших, и если и прежде он поражал и волновал незнакомых ему людей своим видом непоколебимого спокойствия, то теперь он еще более казался горд и самодовлеющ.
— Лев Толстой, Анна Каренина
Сидя на звездообразном диване в ожидании поезда, она, с отвращением глядя на входи́вших и выходивших (все они были противны ей), думала то о том, как она приедет на станцию, напишет ему записку и чтó она напишет ему, то о том, как он теперь жалуется матери (не понимая ее страданий) на свое положение, и как она войдет в комнату, и чтó она скажет ему.
— Лев Толстой, Анна Каренина
Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входи́вших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами.
— Лев Толстой, Война и мир
С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входи́вших в комнату.
— Лев Толстой, Война и мир
Она смутно чувствовала, будто боль от входи́вших в ее шею когтей Бабы Яги понемногу начала уменьшаться, а затем и окончательно прекратилась; образ ведьмы также начал блекнуть и расплываться в какое-то беспредельное пространство с длинными, неясными, летящими тенями.
— Чудо Рождественской ночи