И как бы освободившиеся от всяческой боязни благодаря той вере, которою настойчивый первый слог, аллегория векове́чного постоянства, питал и поддерживал молящихся, иные голоса (в большинстве – голоса послушников) на этом плотном, каменном основании принялись возводить свои столбики и шпили, зубчики, шипы, гребни нотных «пневм», остреньких и тающих.
— Умберто Эко, Имя розы
По всей земле, в Лондоне и Нью-Йорке, в Африке и Бразилии, в таинственных запретных странах за границей, на улицах Парижа и Берлина, в деревнях на бескрайних равнинах России, на базарах Китая и Японии — всюду стоит эта крепкая непобедимая женщина, чудовищно раздавшаяся от родов и векове́чного труда, — и вопреки всему поет.
— Джордж Оруэлл, 1984
Только высшее, самое высшее, не уставал повторять он в своих статьях, – высшее сознание, высшее развитие, высшие цели жизни, вытекающие из «векове́чного идеала», – отрывает человека от самолюбивых склонностей его натуры и ведет «по дороге жизни» к действительному братолюбию.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Тут, конечно, не народ, но все, что в этих типах Гончарова и Тургенева векове́чного и прекрасного, – все это от того, что они в них соприкоснулись с народом; это соприкосновение с народом придало им необычайные силы.
— Федор Достоевский, Дневник писателя
Тут, конечно, не народ, но все, что в этих типах Гончарова и Тургенева векове́чного и прекрасного, – все это оттого, что они в них соприкоснулись с народом; это соприкосновение с народом придало им необычайные силы.
— Федор Достоевский, Записки о русской литературе